Тема: Структура российского общества

15 мая 2012 года в аудитории 1801 Главного Здания МГУ состоялась блестящая лекция Симона Кордонского, профессора, заведующего кафедрой местного самоуправления ГУ-ВШЭ. Это последняя лекция в рамках «Клуба 2050″ в 2011/2012 учебном году.

Чем занимаемся Симон Кордонский и его кафедра

Значит, о чем бы я хотел поговорить. Хочу рассказать про кафедру. Кафедра местного самоуправления, но это номинальное название, поскольку мы занимаемся в основном полевыми исследованиями в российской провинции. Мы не берем в обследования поселения с населением больше ста  тысяч человек, поскольку  там ничего не поймешь, не разберешь, а в принципе, обучение у нас строится так: студенты, начинают специализироваться на кафедре, или думают специализироваться, сейчас вот уже со второго курса в обязательном порядке едут в провинцию. За семь лет работы у нас уже больше сотни муниципалитетов описано, некоторые по многу раз. У нас сейчас три направления исследований, одно из них «Социальная структура провинциального общества», второе «Система поддержания здоровья». Это не здравоохранение государственное, ни в коем случае, мы занимаемся тем, что формируется у людей, когда государственное здравоохранение уходит с нижних уровней социальной иерархии. И третье направление исследований – «Отходники». Это люди, которые оставляют семью в одном месте, в маленьком населенном пункте, уезжают на работу в большие центры, или куда-нибудь еще. В некоторых поселениях до семидесяти процентов населения у нас находится сейчас на отходе. Тема совершенно неисследованная, мы только начали, и нам это очень интересно.

Вот те теоретические работы, которые, собственно, и вызвали интерес, это результат наблюдений, описанный по специфической терминологии, которую я когда-то сам придумал – это «административные рынки», «сословная структура», и какие-то другие понятия были введены, и мы интерпретируем, стараемся, во всяком случае, интерпретировать результаты наших наблюдений и описаний в терминах вот этих теорий. Но естественно, здесь что получается – что нам сослаться не на кого. Страной, за исключением, может быть, географов, в том числе и из МГУ, практически никто не занимается. Если занимаются, то исследователи общественного мнения, которые никакими социологами не являются, и выполняют политические заказы.

Поэтому приходится на коленке изобретать и способы описания, сами понятия создавать на чистом месте. В зарубежной литературе ничего такого нет. Есть в литературе сороковых-пятидесятых годов, у антропологов, но этот опыт тяжело заимствовать, поскольку совершенно разные социальные системы. Поэтому, наше положение в научном пространстве маргинальное, и соответственно, и трудности, которые в связи с этим делом возникают, с интерпретацией наших результатов.

Социальное пространство, социальное время и социальная структура

Основное наблюдение, из чего мы исходим. Есть три базовые категории анализа: социальное пространство, социальное время и социальная структура. И подавляющее большинство членов нашего российского общества очень сильно путается. Они не имеют представления четкого о том, в каком пространстве они живут. Ну, это известные дискуссии «Азия», «Европа», «Азиопа». То есть, не понятно, где мы находимся в социальном пространстве. Непонятно, в каком времени мы находимся. Вот что у нас, сейчас тоже дискуссии идут – то ли феодализм, то ли капитализм, некоторые про рабство кричат. В общем, всякую лапшу из остатков школьных знаний они пытаются приспособить для понимания своего положения в социальном времени. И третье, главное с нашей точки зрения – это социальная структура. ,Исключительно редкий случай, когда люди могут ответить на вопрос о социальном положении своих родителей. Социальная структура Советского Союза исчезла – рабочие, крестьяне и служащие. А те группы, которые сейчас появились, формируются и институционализируются, они оказываются внешне, между людей. Люди, принадлежа этим группам, не имеют слов для описания своей принадлежности к ним. То есть, ситуация, очень похожая на клинические вещи. Я много лет проработал в психиатрической больнице, социологом. Три вопроса, которые задают пациенту, попадающему на осмотр, это: Где находишься? Какое сейчас время (осень, зима)? И твой социальный статус? Если человек говорит, что он Наполеон, то понятно… (смеются)

Но у нас очень часта ситуация, когда люди считают себя наполеонами, европейцами, азиатами, непонятно кем, но только не в нашем социальном пространстве они определяются. У них нет слов для описания своего социального положения. Следствием всеобщей маргинальности является аномия. Вот проявление аномии мы видим сейчас на наших улицах, так сказать, и даже вас оно немножко коснулось в организации этого семинара. То есть, люди выходят на улицы, не понимая, зачем они выходят на улицы, чего они хотят и что они могут сделать в своих возможностях. Наши студенты, как правило, которые у нас учатся, никуда не ходят, и одна из основных задач, которые я решаю в преподавании на кафедре, это прививка от реформаторства. То есть, с нашей точки зрения, которую студенты, похоже, разделяют, основные беды в нашей стране от того, что у нас стремление все изменить, нежелание принять социальный порядок таким, какой он есть, и отсутствие понятийного аппарата для описания этого социального порядка. Ну, теперь, собственно, я перейду к содержанию.

Про ядро, пограничный слой  и отсутствие бедных в нашей стране

Я бы хотел показать такую схемку, я ее сделал для того, чтобы объяснить венским аристократам проблематику нашу российскую, почему нельзя однозначно ответить ни на один вопрос, который они задают. Вот у нас есть некое ядро в стране. Это примерно 65% населения. Ресурс на ядре – люди живут на жалование, на зарплату, на пособия, на стипендию, на пенсии. Это те, кто голосовал на последних выборах за сохранение привычного порядка вещей, за гарантии в обеспечении ресурсов. Есть пограничный слой. Здесь нижний предел численности этого слоя – 17%, люди, которые имеют загранпаспорта. Они уже знают заграницу, что такое заграница, они туда ездят, и они соответственно относятся к этому ресурсному ядру вот так: богатая страна, но пьют-воруют, работать не хотят. Значит, люди из ресурсного ядра, когда смотрят на пограничный слой говорят, что там коррупция, плохие начальники, много берут, мало дают. Это, в общем-то, ответы на вопросы, которые мы задаем, в формулировке самих респондентов. Когда из внешнего мира смотрят на ядро, говорят, что у нас архаичная экономика, непонятная социальная структура, властный произвол и коррупция. И когда внешний мир смотрит в пограничный слой, они видят здесь зачатки рынка – они видят здесь зачатки рынка, демократии и организации гражданского общества. То есть, много разных схем, и все они, в общем-то адекватны. И разобраться в этой системе мы пытаемся, но, в общем, значимыми возможностями, ресурсами, получается сделать эскизы, но не получается сделать серьезные фундированные исследования. Тем более, что методически, здесь сложности большие – опросные методы не применимы в принципе, в силу того, что люди не понимают, где они находятся: в каком пространстве, времени, и кому они принадлежат. Люди воспроизводят в ответах на вопросы клише, которые задаются средствами массовой информации. И первая реакция, когда приезжаешь в малый населенный пункт, начинаешь с людьми разговаривать, люди начинают жаловаться. Жаловаться на то, что жизнь плохая, на то, что начальство плохое, что платят мало – в общем, это вам известно, как это происходит. Но стоит с ними посидеть, пообщаться, кое-где даже и выпить, как ситуация меняется на прямо противоположную. Оказывается, что у этого человека все хорошо, а вот плохо – у тех, у его соседей. И бедность там, и пьют… Но на самом деле мы просто смотрим, считаем… Бедных в нашей стране нет. У нас было большое исследование лет пять назад о бедности. Люди не определяют себя как бедные. «Мы живем как все». Даже если мы живем на доллар в день. Бедными считаются выпавшие из социальной системы – алкаши, деграданты, мигранты. А все остальные живут «как все». И богатых, в общем-то, тоже нет. Есть олигархи в каждом муниципалитете, иногда в сельской местности выделяются дачники, в общем, такая структура. То есть, методы социологии, традиционные, доминирующие, здесь не применимы. Здесь возможны только описания. И мы пытаемся выпытать понятийный аппарат для этого описания. И сейчас я буду говорить про понятийный аппарат, с которым мы работаем.

«Сословная теория» Кордонского

Мы столкнулись с тем, что существующее социальное расслоение в нашей стране невозможно описать в терминах, традиционных тем более. Ну здесь нет богатых и бедных. А кто есть? Власть говорит нам, что есть служащие государственные, есть бюджетники, есть маргиналы, судимые всякие, есть предприниматели. Но откуда они возникают, что это за категории такие. Вот сейчас я попытаюсь вам рассказать, что это за категории. И для этого в чистую абстракцию уйду, скорее даже в философию. Что такое «социальное расслоение»? Оно бывает ведь разное. Есть классовое расслоение, по уровню потребления. Не по максимуму определения классов, а по современному определению классов, которое сложилось в американской социологии в тридцатые годы. Классовое расслоение по уровню потребления. Есть расслоение корпоративное. Например, корпорация жителей одного муниципалитета. Или корпорация такая, как «Газпром», в широком смысле этого слова, поскольку это не только работающие в «Газпроме», но и все, связанные с освоением ресурсов, распределяемых в «Газпроме». Есть сословное расслоение. Обычно считается, что сословия – это то, что было когда-то, в имперские времена, а потом это исчезло, и сейчас у нас какая-то другая структура. Мы определили сословие, как группы, сформированные государством для нейтрализации каких-либо угроз. Есть внешняя угроза, и появляются сословия военнослужащих, есть внутренняя угрозы, и появляется сословия правоохранителей. Есть угроза нарушения социальной справедливости, распределительной, и появляется сословие государственных гражданских служащих. Да-да-да.

Я просто сейчас возьму нашу теорию изложу, а потом расскажу уже конкретику. Значит, со времен Аристотеля принято считать, что существует два вида справедливости – уравнительная и распределительная. Уравнительная справедливость – это равенство людей перед законом, а неравенство формируется в результате деятельности на рынке – люди разделяются на богатых и бедных. Уравнительной справедливости соответствует классовая социальная среда. И есть распределительная справедливость, которая предполагает равенство перед начальником, распределяющем ресурсы. Эта справедливость у нас была в полной мере в советские времена, когда были созданы сословия рабочих, крестьян и служащих, которые назывались «классами», и все ресурсы были национализированы, и распределялись пропорционально значимости отдельных социальных групп. То есть, рабочие с «Точмаша» в Москве, или в любом закрытом городе, имел право на гораздо большее количество ресурсов, чем рабочий совхоза где-нибудь в Алтайском крае. И это было справедливо в Советском Союзе.

Кроме того, справедливости могут реализоваться по-разному. Они могут реализоваться в реальности и на самом деле. Что значит «в реальности» – это как прописано в законе каком-то, или в нормативе. А на самом деле, это как-то все переделывается в ходе социальных процессов. Ведь в реальности, как говорил Станислав Ежи Лец, «в реальности все не так, как на самом деле». Вот в этом социально-историческом моменте мы с вами сейчас живем. У нас очень хорошая реальность. У нас достаточно хорошие законы. У нас прекрасное, с точки зрения макроэкономики, экономическое состояние. А на самом деле, мы видим что происходит. И каждому видно, что есть уравнительная справедливость «в реальности, по закону», и есть уравнительная справедливость «на самом деле, по понятиям». То есть, когда ресурсы распределяются сообразно принадлежности к конкретизированным группам корпорации. Ну вот рынки монополизированы – рынок сотовой связи, к примеру, и там есть корпорации сотрудников МТС, корпорации Билайна и Мегафона. Есть еще «Теле-2», которую не пускают на большой рынок, поэтому она собирается уходить с нашего рынка. То есть, ресурсы распределены по корпорациям, но на рынке.

Есть распределительная справедливость «в реальности». Я уже говорил, что это такое. И есть «на самом деле». Это коммунистические группы. Получается, на четыре типа социальная стратификация. Стратификация классовая, стратификация сословная, стратификация корпоративная и стратификация коммунистическая, анархическая, когда все равны и ресурсы распределяются, так сказать, поровну. Вот у нас со студентами раньше была такая ситуация, сейчас похоже мы ее немножко… мы все время хотим платить за реальный результат. Мы платим студентам через лабораторию, через гранты, у нас есть отдельный фонд, и сталкивались с очень интересной ситуацией – студенты требовали, чтобы все было скинуто в общий котел и поделено поровну. То есть, они спаривали группы непосредственно по месту, и сформировали вот такого рода группы. Но это общая теория. Значит, применительно к нашей сегодняшней ситуации, которую мы исследуем. У нас нет классового расслоения, у нас нет богатых и бедных, я вам про это уже говорил. У нас нет вот этого – коммунистов, практически нет. У нас есть распределительная справедливость «в реальности», и уравнительная справедливость «на самом деле». Есть корпорации, классы, сословия, и коммунистические группы. И для нашей сегодняшней ситуации характерно вот это и вот это: корпоративная и сословная социальные структуры.

Теперь отвечаю на немой вопрос. Начиная с 2002 года издано больше тридцати законов, в каждом из которых фиксировано выделенное положение какой-либо социальной группы. Некоторые признаки общеизвестны. Например, неподсудность и неподследственность высших должностных лиц государства: судьи, следователи, прокуроры, например. Они исключены из сферы применения обычного права. Да-да-да, «иммунитет» у них есть! Дальше – право на проезд. Мигалки видели? Это знаки сословной принадлежности. Звания, награды видели? Это признаки сословного общества. То есть, сформированные, начиная с 2002 года, где-то с десяток сословий, некоторые из которых я вам потом покажу, по каждому из них есть отдельный закон. И наследованные с Советского Союза некоторые сословия, которые не распались с ходе послереволюционных преобразований. Это бюджетники, причем под бюджетниками понимается совершенно не то, что обычно понимается. «Бюджетники» – это не люди, живущие с бюджета, это люди, занимающиеся выполнением государственных конституционных обязательств, прописанных в Конституции Российской Федерации. В Конституции РФ прописано право на здоровье – есть работники Здравоохранения, которые выполняют социальные обязательства. Вот это бюджетники. Пенсионеры, наследованы от Советского Союза. Работающие за зарплату наследованы от Советского Союза. То есть, те люди, которые получают зарплату сообразно тарифной сетке. Слышали про тарифную сетку? Разрядность, с первого по шестой. Вот Путина недавно смотрели? Там пили пиво со слесарем шестого разряда, это было специально подчеркнуто. Это знак принадлежности к социальной страте, так сказать, работающих по найму. Кроме того есть сословие маргинальное, ну, например, судимые, которые по закону ограничены в правах. Например, они не могут быть избраны в представительские органы власти, они не могут быть назначены на должности государственной службы, по закону. И есть еще отсутствовавшее в советской системе активное население, то есть, предприниматели и лица свободных профессий. Предприниматели, живущие на доходы с рынка, и лица свободных профессий, живущие на гонорары. Кто у нас живет на гонорары? Юристы живут с гонораров, часть научных работников – грант это же гонорар. Проститутки живут на гонорар. Священнослужители живут на гонорар. Это все активное население, имеющее такой источник как гонорар. Это все сословные структуры. То есть, это вообще находится вне поля внимания и политиков, и социологов, то, как она сформировалась за эти десять лет, и как она постепенно начинает жить своей жизнью. То есть, ей сейчас, для того, чтобы стать настоящей сословной структурой, не хватает сословного самосознания.

Это же не плохо, не хорошо. Ведь сословная структура это не только наш феномен. Социальная политика в Европе, например, привела к тому, что там сформировалось рентное сословие. Понимаете? И там тоже это не осознается, не описывается. Люди, живущие на пособия разного рода. Есть во всех социальных системах, но другое дело, где находится власть? У нас власть находится здесь.

Голос из зала – В одном из сословий?

Кордонский – Да. Она сконцентрирована А там, где был капитализм, сейчас его меньше становится, она рассредоточена в политической системе. Что такое «политическая система»? Это форма согласований интересов между богатыми и бедными. Политические партии представляют интересы богатых и бедных, естественно, в широком спектре, и парламент – это форма согласования интересов между представителями этой вот социальной ленты. В нашей системе Парламент должен иметь функцию согласования интересов мелких сословий. В Советском Союзе такая форма была – называлась «съезд КПСС» и «пленум ЦК КПСС», где раз в четыре-пять лет собирались представители всех сословий Советского Союза, и находили компромиссы при утверждении плана социально-экономического развития Советского Союза. У нас сейчас такой функции нет. Она номинально закреплена за Думой, но Дума не представляет всех сословий. Она имитационная, то есть, задумывалась как вот такая структура, когда начиналось после девяностого года социальное расслоение, а получилась вот такая.

То есть, понимаете, для того, чтобы нашу ситуацию описать, нам приходится обращаться к высокой теории. Вот один из вариантов, так сказать, базовых наших развлечений, которые мы используем для описания, так сказать нашей империи. Значит, отличие нашей системы, с нашей точки зрения, от других, в том, что у нас она в принципе не рыночная, а ресурсная. Ресурс – это все то, что распределяется государством. Ресурсом может быть что угодно.  Сейчас у нас несколько видов ресурсов базовых – это сырье, информация, финансовые ресурсы и что-то еще. Движущей силой рыночной экономики является цена денег. То есть, ставка банковского процента. Движущая сила ресурсной экономики является норма отката. То есть, если ресурсы распределяются, то за них надо платить. И это называется «откатом». Без отката ничего бы не было, экономика бы не двигалась. В нашем ядре ресурсное хозяйство, в той схеме, которую я вам показывал, и там, собственно, норма отката определяет экономическую и социальную динамику. Каждый на своем месте, ему распределяют какой-то ресурс, и он его перераспределяет, и за это что-то имеет. Ну, учитель, например, получает образовательный ресурс, он его распределяет ученикам, и за это имеет минимальные подношения, или не минимальные, это зависит от типа школы. Здоровье в нашей системе национализировано, оно принадлежит государству. Оно должно распределяться в системе учреждений здравоохранения. Значит, приходит этот ресурс, распределяется финансовый ресурс в больницу. Естественно, больница, в лице главного врача, должна этот ресурс оплатить, дать откат. Попадает этот ресурс к врачу, и врач, соответственно, должен это откатить, взяв при этом с пациента. То есть, система логически построенная, если бы еще не боролись с ней, она могла бы работать. (смеются)

Ресурсы и затраты трансформируются в товары и деньги.  Квазитовары и квазиденьги. То есть, в пограничном слое, в отличие от ядра, существуют товары и деньги. И у людей, в общем-то, есть стремление перевести ресурсы, в том числе, полученные в ходе отката, в настоящие товары и деньги. Поэтому формируются насосы по перекачке этих ресурсов за границу. Так сказать, вот обычная ситуация. У нас один студент, у него очень интересная курсовая работа на третьем курсе, просто задание службы финансово-бюджетного надзора. Появился поток, мощный поток, непонятных трансфертов финансовых, из регионов за границу. Что это означает? Это означает, что в результате реализации разных политик местная власть, чиновники на уровне полковника и подполковника, региональные и муниципальные, получили какое-то количество ресурсов. Они получают эти ресурсы потому, что им их дали для нейтрализации каких-то угроз, как я говорил. Вот они говорят, что у нас страшная безработица, что у нас моногорода, и всякая лапша на уши. Поскольку этой угрозы нет, безработицы нет, мы не видим безработицы в стране, во всяком случае, на уровне муниципалитетов, а ресурсы надо осваивать, а их нужно осваивать, потому что в следующий раз не дадут, если не освоишь, то они кэшируются разными способами. И кэш этот накапливается в чемоданах, его нельзя конвертировать в настоящие деньги, потому что этим людям запрещена предпринимательская деятельность. Все, что можно купить, они уже купили, и заграничное жилье есть, и они пытаются эти деньги увести за границу, там их перевести в настоящие деньги, в валюту, а потом внести  как инвестиции. И вот тот поток инвестиций, о котором нам сейчас рассказывают, это российские деньги, «отмытые» за границей, и вновь ввозимые в нашу страну. Очень интересная экономика.

Значит, в пограничном слое опять той иллюстрации, с которой я начал, находятся люди, вот эти семнадцать процентов, может быть, двадцать процентов населения, которые заняты трансфертом ресурсов за границу, и из-за границы сюда, обратно – инвестиционным процессом. Этих людей, в общем-то вы знаете, они часто публичные. Значит, функция власти здесь появляется. Власть – это то, что дает ресурсы, и власть – это верховный арбитр в распределении ресурсов. Что такое первое лицо в нашем государстве? Это лицо, которому все жалуются. Жалуются на то, что с них много берут, и что им мало дают. Я работал в аппарате, во власти, и я просто видел этот поток бумаг, который идет с периферии страны, сплошные жалобы. И первые лица государства, первое лицо государства, должны фильтровать этот поток обращений, и соответственно, наказывать тех, кто много берет, и отдавать дополнительные ресурсы тем, кому мало дают. Вы видите – газеты читаете, телевизор смотрите: сплошные жалобы, обращения к верховной власти, для того, чтобы она разобралась с теми, кто много взял, и пожалела тех, кто плохо живет, и дала им дополнительные ресурсы.

Вот то, что вы видите – наша организация, гражданское общество. И вот очень интересный феномен организации гражданского общества. Мы как-то взяли и посмотрели в населенных пунктах, что это такое. Ну, там есть десять тысяч человек, сорок официальных организаций гражданского общества. Вообще там где-то сотня в этом населенном пункте сумасшедших разного рода, которые входят во все организации гражданского общества. Поэтому, итоговая цифра гражданской активности получается очень высокой. Но они существуют, эти организации, постольку, поскольку существует поток ресурсов, которые они осваивают. То есть, настоящих организаций гражданского общества, таких, как за границей, что ли, хотя я тоже не очень уверен, что они есть, у нас просто нет. Точно так же и с политическими всякими формированиями. У них нет, вы это видите сами, ни социальной базы, ни нормальных программ. Программы все под копирку написаны, у всех партий, от коммунистов до либералов. То есть это некие феномены вот этого пограничного слоя, создающие имитацию того, что как кажется этим людям, есть за границей.

Значит, есть довольно большое количество организаций, которые не институционализированы, которые не существуют как организация. Вы слышали термин «второбытные поселения»? Вообще казалось, что в радиусе сотни километров от Москвы, есть, наверное, с полсотни…Около восьмидесяти поселений, в которых живут люди, такой дауншифтинг, имеющие более-менее приличный уровень образования, поверившие в какую-то мифологию, и заложившие и продавшие свое имущество, купившие землю, и пытающиеся вот на этих землях организовать свой миф. Просто наберите в Google «второбытные поселения», и  на вас вывалится очень много всякого разного. У нас на сайте есть несколько отчетов, наверное, с десяток отчетов. На Алтае, у нас в этом году будет экспедиция, в одном районе республики Алтай, в другом районе Алтайского края, это такие удаленные районы – Коксинский и Чарышский районы, где сейчас идет экспансия вот этих второбытников. Зимой они купили полторы тысячи гектаров земли, непонятно на какие деньги, и собираются там строить новое светлое будущее. И это по всей стране, вне поля внимания вообще. Они политически не активны, в публичном поле не присутствуют, статистическая информация не собирается, исследования не проводятся. Но это, наверное, сотня тысяч людей.

И третий тип гражданского общества. Мы их называем «гражданское общество служивых людей». Представьте себе муниципалитет, маленький, сорок, пятьдесят тысяч человек. Там, где-то около пятисот – представители разного рода государственных структур и муниципальных структур. Все они живут в данном населенном пункте, естественно, их благосостояние во много зависит от благосостояния этого населенного пункта. Им нужно лечиться, им нужно учить детей, им нужно проводить свободное время. Заняты они тем, что создают угрозы, пишут бумаги по своим иерархиям, и рассказывают власть предержащим о том, что у них все плохо, и для этого требуются дополнительные ресурсы, и кому-то их нужно осваивать. Но чтобы эти ресурсы освоить, нужно договориться между собой. И в процессе этих договоренностей формируется специфический вид гражданского общества, мы их называем «гражданское общество служивых людей». Это не организованное гражданское общество, в принципе не поддающееся организации, более того, если организация возникает, то тут же возникает термин «организованная преступная группа». Оно инертное, но у него есть очень интересные институты – это рыбалка, охота, приход сейчас, баня, обязательно. Организация, вот эти структуры абсолютно закрыты, попасть туда практически невозможно. Можно только извне наблюдать, каким образом вот это гражданское общество формирует социальную атмосферу поселения. Причем это люди, как правило, обеспеченные, у них есть ресурсы, и они выстаивают свою собственную ресурсную базу. Например, мы не видели района, нет, мы видели район, но он самый удаленный, где бы не было гимназии, в которой учатся дети членов местного гражданского общества. В любом районе, в больнице есть палата, или несколько палат, где лечатся члены этого гражданского общества. Где-то это больше, где-то меньше, но процесс идет. Вот такого оформления членов служивых сословий разного рода во вполне определенную социальную группу, и с формированием соответствующего самосознания. Но проблема в том, что там слов нет для описания того, что с ними происходит.

Какие есть социальные группы и каковы отношения между ними

Базовые социальные группы, на которые мы сейчас ориентируемся в исследовании: власть, народ, активное население, маргиналы.

Кто входит во власть? Государственные и гражданские служащие, федеральные, региональные, дипломаты, муниципальные служащие, военнослужащие, и правоохранители-судьи. Это властные сословия. По каждым из этих сословий, и по группам внутри сословий есть отдельные законы, фиксирующие их обязанности. Рекомендую прочитать закон о прокуратуре, где предусмотрены даже похороны прокуроров – 180 тысяч рублей должно быть выделено умершему прокурору.Там много льгот, преференций. Значит, тип дохода у власти – это жалование, они получают не зарплату, а жалование, то есть, государь им жалует место. Премии, административные выплаты, административная аренда, потом, если будет время, поговорим. И компенсационные выплаты. Социальная функция – служение государству и нейтрализация угроз. Способ формирования – обучение специализированное, в специальных заведениях на профильных факультетах учреждений высшего образования. Вот вы заметьте, много говорят о проблемах образования, но никто не говорит о том, что, скажем, есть какие-то проблемы в системе подготовки кадров в Академии ФСБ или в Академии МВД, или в Таможенной Академии. Там все путем. Там вполне содержание и обучение соответствует деятельности. В то время, как… я отвлекусь… Московский Университет и Высшая Школа Экономики, непонятно кого готовит. 60% выпускников работает не по специальности. То есть, система образования работает на воспроизводство уже отмершей социальной структуры, она готовит еще рабочих, крестьян и служащих, в отличие от специализированных организаций ведомственной системы образования.

Дальше – народ, это бюджетники, работающие по найму, пенсионеры. Тип дохода – пенсия, пособия, заработная плата, статусная рента, стипендия. Социальная функция – обслуживание других социальных групп. Способ формирования – общее образование.

Активное население, я уже перечислял, не буду больше. Типы дохода – рыночный доход, гонорар, статусная рента. Социальная функция – обслуживание государства, других социальных групп. Способ формирования – общее специальное образование, контрактное исполнение работ, договорное обслуживание.

Маргиналы – судимые, осужденные, отбывающие наказание, подследственные, находящиеся на УДО, служащие по призыву, алкоголики, бомжи, мигранты, воспитанники детских домов. Тип дохода – паек, пайка, подаяние, криминальный доход, доля, рента от криминального статуса. И способ формирования – обучение в маргинальных субкультурах. Очень, кстати, эффективный способ.

Нормативные отношения между социальными группами. Власть призвана заботиться о народе, народ должен поддерживать власть, голосует за нее на выборах. Власть заботится о предпринимателях, создавая условия для развития бизнеса, предприниматели платят налоги и выполняют те социальные функции, которые государство на них возлагает в рамках социальной ответственности бизнеса. Отношения между народом и предпринимателями выстраивается гармонично, например, народ приветствует развитие рыночной экономики, а предприниматель действует, исходя из потребностей народа. И власть следит за нарушителями социальной справедливости, изолируя их от общества. Это в реальности, как прописано. А вот на самом деле несколько иная ситуация у нас. Власть заботится о самой себе, а народ просто выживает. В выборах участвуют преимущественно бюджетники старших возрастов, часть работающих по найму и пенсионеры. Власть убирает предпринимателя, а предприниматели избегают платить налоги, избегать повинности, которую власть называет социальной ответственностью бизнеса. Народ ненавидит предпринимателя, а предприниматели стараются нажиться за счет народа. Власть сажает людей не за что, а люди, ставшие в результате маргиналами, ненавидят власть. Вот в реальности, на самом деле. Причем ведь и то и другое есть.

Дальше – я обещал про сословия. Просто галопам по Европам. Государственные и гражданские служащие, военнослужащие, судьи, правоохранители, муниципальные служащие, депутаты, казаки. Причем государственные и гражданские служащие, у нас три подсословия – федеральные служащие, региональные служащие и дипломаты. Военнослужащие – девять подсословий: ФСБ, внутренние войска, МЧС, разведка, не помню все, не буду перечислять. Судьи – четыре подсословия судей. Правоохранители, по-моему, девять подсословий правоохранителей. Муниципальные служащие – внутри группировки, по-моему, сейчас нет. Депутаты – депутаты у нас федеральные, двух видов, региональные и муниципальные. Четыре вида депутатов. И казаки – шестнадцать казачьих войск, по казакам у нас принято по-моему, восемь законов, фиксирующих их сословную принадлежность. Обслуживающие сословия – лица свободных профессий, иерархии нет. Бюджетники – иерархия, почетные звания, «заслуженные», «народные»  учитель, врач. Наемные работники, живут по трудовому законодательству. Коммерсанты – живут по закону о предпринимательстве. Пенсионеры – множество видов пенсионеров, от военных пенсионеров, до пенсионеров государственной службы и пенсионеров по труду. Осужденные, ограниченные в правах, классификация согласно уголовному кодексу и внесословные – люди, которые не имеют сословной принадлежности. Ими занимается Федеральная Миграционная Служба, основная функция которой этих мигрантов приспособить, так сказать, потому что если их не приспособить, то будет нарушение социальной справедливости, распределительной – ресурсов не будут получать: лечиться не могут, учиться не могут. Все стройно очень.

Значит, в результате разных работ мы сделали такую вот модель, численная модель социальной структуры.

Голос из зала – Можно поинтересоваться, в чем методология исследования состоит?

Кордонский – Методология? Вы знаете, мы исходили из того, что у нас все устроено пропорционально. Вот у нас просчитывается врачей на десять тысяч населения. Насчет милиционеров – тоже рассчитывается, правоохранителей, на количество населения. Они пропорциональны – число людей, обслуживающих некоторые сословия, пропорциональны числу людей из другого сословия, обслуживающих это сословие. Получается система уравнений, одно из решений которых вы видите. Значит, это модель для страны в целом, исходя из населения. Мы попробовали вычислить численность всех сословий. По некоторым данные есть – скажем, по бюджетникам, по работающим по найму, по некоторым пришлось ориентироваться на экспертные оценки или на оперативную информацию, поскольку данные просто закрыты, ну скажем, по военнослужащим. А сейчас используя эту логику, мы описываем социальную структуру отдельных муниципалитетов, которая, естественно, очень отличается от структуры страны в целом. То есть, в некоторых поселениях власти просто нет, если нет власти, то как правило оказывается, что нет маргиналов, один народ там живет, 90% народа. А чуть статус повыше, количество и численность населения побольше – там уже появляется власть, доля народа уменьшается, появляются предприниматели, и соответственно, появляются маргиналы разного рода. Ну, на этом я закончу.

РЕЗЮМЕ ЛЕКЦИИ

Резюме лекции Симона Кордонского для Клуба 2050. 15.05.2012

1. Социальные науки в России, как правило, используют систему понятий и теорий, разработанную на Западе для анализа западных обществ. Западные общества опираются на классовую структуру, классы, в современном смысле, выделяются по уровню потребления (разумеется, это общая схема – реально любое общество сочетает разные структурные принципы), который определяется на рынке. Демократия как политическая система выполняет функцию согласования интересов классов. Однако в российских условиях эти понятия и теории неадекватны, поскольку социальная структура российского общества принципиально отличается от западных – не по пропорциям в численности тех или иных групп или их состоянию, а по самим критериям формирования социальной структуры. Поэтому «россиеведение» должно использовать особую терминологию и особые методы, чтобы выявить глубинную структуру общества.

2. В России в основе социальной структуры лежат не классы, а корпорации и сословия. В результате возникает ситуация, когда в стране «нет ни богатых, ни бедных» – никто не причисляет себя к этим классам, поскольку люди чувствуют неадекватность этой терминологии, а для выражения реального положения вещей не существует адекватных слов. Большинство реально существующих сословий (кроме власти) не обладают развитым самосознанием. Это одна из причин всеобщей маргинализации и аномии – люди не могут определиться ни в социальном пространстве, ни в социальном времени, ни в социальной структуре, и это подрывает доверие и способность к самоорганизации.

3. Сословия создаются государством для решения определенных задач и устранения стоящих перед ним угроз. В обмен на службу представители сословий на распределительной основе получают определенный объем ресурсов (финансовых, товарных, информационных, силовых и т.п.). Рыночные отношения играют второстепенную роль, распределительные – основную (схожие идеи высказывали О. Бессонова, определявшая Россию как «раздаточную экономику», в отличие от рыночной, и С. Кирдина с ее теорией Х- и Y-матриц). При этом любое лицо или группа, получающие в свое распоряжение тот или иной ресурс, обязаны часть его передать тому лицу, которое его предоставило (если менее 10% – это взятка, 10-50% – откат, 50% и более – распил). Необходимо понимать, что это – девиация только с точки зрения рыночно организованного общества, а для сословного общества это само по себе норма, вопрос только в величине этого квазиналога («не по чину берешь»).

4. Четыре основных сословия в России – Власть (около 5% – чиновники всех уровней), Народ (люди, живущие «на зарплату» – 68%), Активное население (люди, прямо не зависящие от государства и корпораций – предприниматели и лица свободных профессий, 17%), Маргиналы (10% – пораженные в правах, оценки условны). Статус многих сословий закреплен юридически законами о различных видах государственной службы (4 вида государственной гражданской службы, 8 видов военнослужащих, 9 видов правоохранителей со своими правами и обязанностями, тарифная сетка для многих профессий, в том числе в бюджетной сфере, статусы пенсионеров и льготников и т.п.). Особенно четко такая сословная структура выражена в малых муниципалитетах с населением менее 100 тысяч человек. В больших городах, особенно в миллионниках и Москве, активное население составляет большую долю, и частный сектор намного сильнее, но в стране в целом сословная структура доминирует.

5. Для понимания того, как функционирует сословное общество, необходимо различать то, как оно устроено «в действительности» – на уровне общественных представлений и формальных законов – и «на самом деле» – на уровне социальных практик. «В действительности» власть выступает нейтральным справедливым арбитром, а сословия органически взаимодействуют друг с другом, выполняя различные функции. «На самом деле» власть сама превратилось в отдельное сословие, которое находится в состоянии конфликта с другими сословиями, а они – между собой, причем они разбиты на отдельные корпорации, конкурирующие за ресурсы. Демократия носит имитационный характер (по Д. Фурману), а номинально существующие рынки монополизированы.

6. Культурной основой воспроизводства сословной системы является доминирующее в России понимание справедливости как распределительной (ресурсы распределяются пропорционально труду / потребностям / статусу), а не как уравнительной (равные возможности). Это формирует мощный запрос на выполнение распределительных функций государством. Главным рынком является рынок административный, поскольку властный ресурс можно конвертировать в любые иные виды ресурсов. Но он действует только в пределах России, поэтому все более или менее состоятельные люди стремятся вывести значительную часть своих средств за границу, превратив их в «настоящие» мировые деньги (это – социальная основа утечки капитала).

7. Важным элементом системы является «переходный слой» – активное население, достаточно интенсивно взаимодействующее с внешним миром и ориентированное преимущественно западнически в силу ориентации образования на европейские стандарты и систему понятий. Именно с этим слоем многие связывают надежды на переход России к полноценной демократии, рыночной экономики и в целом приближение к развитым странам Запада. Однако эти надежды едва ли оправданы по ряду причин. Во-первых, активное население в меньшинстве (17%, если считать по числу загранпаспортов). Во-вторых, оно косвенно, но сильно зависит от власти, поскольку обслуживает либо непосредственно ее, либо связанные с ней группы и корпорации. В-третьих, «гражданское общество» в стандартном смысле раздробленно, малочисленно и существует либо на западные гранты, либо на околобюджетные потоки – очень слабая основа для борьбы за власть и влияние и для изменения положения дел в стране. У нас нет и не может быть настоящих партий и настоящих профсоюзов: эти явления опираются на классовую социальную структуру, а у нас она сословная. Конкурентом «классического» гражданского общества является «гражданское общество служивых людей» – неформальные объединения государственных чиновников, особенно «силовиков» (по В. Волкову – «межведомственные сетевые группировки»). Этот феномен находится почти полностью в тени, но это общество многочисленно, организованно, влиятельно, имеет общую систему ценностей и идеологию, и именно ему принадлежит реальная власть.

8. Принимая во внимание эти структурные ограничения, перспективы перехода России от сословного общества к классовому и соответственно к «демократии» и «гражданскому обществу» весьма туманны. Существующая сословная система достаточно устойчива. В ходе российской истории она как минимум дважды (в 1917 и 1991 г.) сталкивалась с кризисом дефицита ресурсов (всевозможных – финансовых, интеллектуальных, материальных, технологических, идейных) и распадалась. Но каждый раз после этого она восстанавливалась – конечно, с другим составом сословий и пропорциями их численности и статуса, но на той же структурной основе. В частности, она восстановилась в 2000-е гг. (и даже раньше, процесс начался еще с середины 1990-х гг. и не связан напрямую с приходом к власти В.В. Путина). Есть все основания полагать, что в случае кризиса текущей власти пришедшая к власти оппозиция быстро воспроизведет ту же сословную структуру.

9. Такое сословное общество привычно, в определенном смысле оптимально и устраивает большинство значимых игроков. Однако опыт ХХ века показывает, что хотя сословная структура общества может существовать и даже обеспечивать развитие на определенных этапах, она все же становится все более неадекватной по мере перехода от аграрного общества к индустриальному и постиндустриальному. Поэтому, сохраняя сословное общество, Россия оказывается в исторической ловушке. Но выйти из нее весьма сложно – стандартные «реформаторские», «либеральные» и «модернизационные» рецепты здесь не работают. Необходимо избавиться от «западнических» иллюзий и осознать принципиальное отличие социальной структуры России от развитых стран. А затем думать о том, возможно ли (и желательно ли) перейти к классовой структуре общества, как это сумели сделать развитые страны в ходе исторической трансформации Нового времени, или же речь должна идти только об «оптимизации» сословного общества.

Роль Китая в современном мире определяется, в сущности, двумя факторами – его огромной «массой» (по численности населения, ВВП, промышленному производству и т.п.) и его сохраняющейся бедностью. Несмотря на впечатляющие экономические успехи последних десятилетий и весьма успешную трансформацию в период реформ (с конца 1970-х гг.), Китай по-прежнему по качественным параметрам (душевому ВВП, технологическому уровню, развитию науки и технологии) сильно отстает от развитых стран. Это отставание не может быть ликвидировано менее чем за несколько десятилетий, хотя уже в 2010-е гг. Китай может обойти США по абсолютному ВВП.

Развитие Китая связано с острыми внутренними противоречиями, в числе которых следует выделить три ключевых – между богатыми и бедными в связи с продолжающимся ростом неравенства, и так уже крайне высокого, между городом и деревней и между восточными приморскими провинциями, в максимальной степени выигравшими от реформ, и отстающими западными и центральными районами. Все острее стоят экологические проблемы, в перспективе проглядывает стремительное старение населения (побочное следствие политики «одна семья – один ребенок») в условиях неразвитой пенсионной системы, проблемы качества жизни.

Китай все сильнее воздействует на мировую экономику и одновременно все сильнее сам от нее зависит. Китай стал «мировой фабрикой», обеспечивая 30-50% производства базовых промышленных товаров, в том числе и многих видов электроники. Но основная часть экспорта электроники и других высокотехнологичных отраслей – это сборочные производства иностранных компаний, поэтому доля собственно китайской добавленной стоимости и технологий в экспорте невелика. Китай оказывает мощное воздействие на экономики развивающихся стран через давление на сырьевые рынки, скупая не только продукцию (китайский спрос – важная предпосылка роста цен на многие сырьевые товары, включая нефть), но и сами предприятия.

Потенциал сложившейся модели (ориентация на экспорт и инвестиции как источник роста в ущерб внутреннему рынку) близок к исчерпанию. Это проявилось уже в ходе кризиса 2008-2009 гг. и проявляется сейчас, когда проявились признаки «посадки» китайской экономики – неясно только, будет ли она жесткой или мягкой. Понимая это, китайские власти в последние годы пытаются существенно перестроить структуру экономики, принимая меры к развитию внутреннего потребительского рынка, который должен стать главным фактором роста. Его потенциал действительно огромен, но для его реализации необходимо развитие системы пенсионного и социального страхования (чтобы снизить норму сбережения), кредитных механизмов, повышение заработной платы (что, однако, снижает конкурентоспособность китайских товаров на внешних рынках), снижение социального неравенства. Отдельная проблема – развитие китайской деревни, где живет половина населения страны (по официальным данным, фактически больше).

В ходе трансформации 1970-2000-х гг. китайская элита проявила большую гибкость и грамотность, а сейчас располагает сильными инструментами для влияния на ситуацию – Коммунистическая партия сохраняет монополию на власть, государственные компании формируют крупный сектор экономики, а государственное регулирование экономики носит всепроникающий характер, намного более глубокий, чем в развитых странах. Но нарастающее общественное недовольство и конфликты в элите, связанные с переходом власти к «пятому поколению» китайских руководителей, даже в условиях цензуры и ограничений в Интернете могут привести к определенным проблемам.

Китай имеет шанс  справиться со стоящими перед ним острыми проблемами. Он будет одной из ключевых стран мира, хотя до статуса сверхдержавы дойдет не скоро – не раньше, чем приблизится к развитым странам по уровню развития.

РЕЗЮМЕ ЛЕКЦИИ

Резюме лекции Константина Сонина для Клуба 2050. 27.02.2012

Для понимания экономического кризиса 2008-2009 гг. и перспектив дальнейшего восстановления мировой экономики принципиально важно учитывать некоторые базовые микро- и макроэкономические закономерности, которые в «популярной» литературе обычно игнорируются, хотя с научной точки зрения очевидны. Период низкой стоимости капитала до кризиса стимулировал проекты, которые не были подкреплены ростом эффективности, и в кризис  произошла стала глубокая переоценка перспектив, что привело к ужесточению условий финансирования, росту сбережений и падению спроса. Но накопленный опыт макроэкономического регулирования позволил в большинстве стран мира пройти кризис 2008-2009 гг. относительно успешно по сравнению со средними значениями за последние 50 лет. В частности, были усвоены «три НЕ»: нельзя допускать дефляции, банкротства банков и роста протекционизма.

В перспективе 2012-2015 гг. в США следует ожидать возвращения к долгосрочной траектории экономического роста с темпом выше 3%, поскольку фундаментальные проблемы американской экономики (положение на рынке труда, на рынке недвижимости, в корпоративном секторе) достаточно быстро нормализуется, наиболее проблемная сфера – государственный долг. Перспективы Европы значительно хуже: в ближайшие несколько лет рост будет близким к нулевому в силу продолжения кризиса в странах Южной Европы, главной причиной которого, вопреки популярным объяснениям, были не чрезмерные социальные расходы или дефициты бюджетов, а дисбалансы потоков капитала из-за включения в одну валютную зону стран с различным уровнем развития. Политическая воля к сохранению зоны евро в современной конфигурации пока весьма сильна, а политика ЕС все в большей степени определяется позицией Германии. В России в перспективе нескольких лет нет явных предпосылок новой волны кризиса (если не рассматривать вариант глубокого и длительного падения цен на нефть, что представляется маловероятным), но велики риски вялого роста с темпом 2-3%, что не позволит решать задачи развития – по сути, это стагнация.

Гораздо более актуальной, чем проблема цикла, является проблема тренда. Перед Россией стоит задача сформировать тренд роста (на 20 лет и более) с темпами не 2-3%, а 6% и более – только в этом случае можно рассчитывать на приближение к развитым странам. Но для этого необходимы не меры антициклической политики, а Crisis February 2012 MSU , стимулирующая накопление капитала, технологический и организационный прогресс, повышение производительности труда. В свою очередь, эти процессы определяются в первую очередь институциональными условиями – уровнем защиты прав собственности, снижением коррупции, укреплением независимости суда, повышением эффективности работы правоохранительных органов и государства в целом.

Все эти вопросы упираются в эффективность власти и наличие у нее стимулов к эффективной работе, а не к удовлетворению собственных интересов. Это политический вопрос, для решения которого необходимы в первую очередь честные выборы, либерализация избирательного законодательства и усиление подотчетности власти перед обществом. В свою очередь, политические процессы опираются на глубокие культурные детерминанты и ценностные предпочтения общества. Особую роль играет образование, которое, как показывает мировой опыт, является одним из немногих эффективных методов ускорения экономического роста.

Ссылка на видеозапись лекции, выложенную на youtube.com: https://youtu.be/xR5jWQfN8N0

10 декабря на Болотной площади. Фото Марии Сахаровой, члена "Клуба 2050"

Часть 4. Выборы президента – после митинга на Болотной площади (четвертая, а затем и пятая из шести частей, выкладываются в ежедневном режиме)

Во-первых, на наш взгляд, пока нет оснований считать, что волна митингов серьезно угрожает перспективам В.В. Путина выиграть выборы 4 марта и стать Президентом России на 2012-2018 гг. Проблема оппозиции – в отсутствии адекватных лидеров (как среди системной, так и среди несистемной оппозиции) и к тому же неспособность договориться о единой кандидате. Разумеется, за такое положение дел в значительной степени ответственна правящая элита, осуществившая зачистку политического пространства, но это не снимает ответственности и с оппозиции. Тем не менее, большинству  вменяемых граждан голосовать не за кого – ни управляемые, невразумительные и надоевшие лидеры «системных» партий (Зюганов, Жириновский, Миронов, Явлинский) с их позавчерашней повесткой дня, ни крикливые и малосодержательные радикальные оппозиционеры (Немцов, Рыжков и т.п. -  даже если их зарегистрируют, что маловероятно, а также националисты. – если они смогут выдвинуть единого кандидата) по-настоящему поддержаны не будут. Несколько более внятны потенциальные перспективы Навального – он по крайней мере вразумителен, но, во-первых, кто же его зарегистрирует, во-вторых, мне лично многие его выступления внушают большие опасения (начиная от национализма и кончая склонностью к мстительной агрессивной риторике и простым решениям). Можно рассматривать кандидатуры Прохорова или Ходорковского, но первый слишком лоялен, а второму надо для начала выйти из тюрьмы, и оба они – олигархи. Максимум, на что может надеяться оппозиция в самых благоприятных условиях – это на второй тур, в котором Путин выиграет у любого оставшегося кандидата. Это не столь уж невозможно. Конечно, рейтинг Путина выше, чем «Единой России», но все же они взаимосвязаны и падают; волна протестов будет работать против Путина, особенно если резко ухудшится ситуация в мировой экономике; резко возрастет активность оппозиционной части общества и плане явки, и в плане мобилизации наблюдателей, и в плане митингов. Тем не менее, даже лозунг «Голосуй за любого кандидата, но против Владимира Путина», по аналогии с парламентской кампанией не отменит жирного ноля на месте лидеров оппозиции. Таким образом, пока, на наш взгляд, общество не готово к смене власти – но поведение власти должно измениться.

Во-вторых, на наш взгляд, власть испугалась сильнее, чем было бы адекватно реальному уровню угрозы. Предположим маловероятное – что митингующие добьются своего и будут назначены новые выборы. Такой вариант, очевидно, приведет к поражению ЕР на новых выборах (в результате изменения позиций СМИ, активизации оппозиции и ограничения фальсификаций, а также дальнейшей смены общественных настроении). Те не менее, свои 25-35% она наберет даже в таких условиях – не стоит недооценивать потенциал мобилизации властей, почувствовавших угрозу, и отрицать наличие лояльного слоя населения, а также игнорировать управляемое голосование в национальных республиках, с которым ничего сделать не удастся. Но самое главное, что будет удерживать результат ЕР – это то, что за все оппозиционные партии значительная часть людей голосует не по убеждению, а «против Единой России», и это ограничит рост голосов за них. В итоге ЕР, скорее всего, останется крупнейшей партией, но большинство в Думе утратит. Речь идет, разумеется, о результатах в рамках действующей пропорциональной системы (она изменена, очевидно, не будет), даже при условии регистрации всех оппозиционных партий и даже при пороге в 5% (введение которого крайне сомнительно). Из них в парламент пройдут только националисты (если сумеют договориться), может быть, либералы (если будут вести себя в стиле «Правого дела» при Прохорове, что маловероятно) и еще какая-то популистская партия. В итоге получится парламент с 6-7 фракциями и без устойчивого большинства. С одной стороны, это плохо, поскольку приведет к неустойчивым ситуативным коалициям и парализует законотворческий процесс. С другой стороны, это хорошо – всем, и в первую очередь ЕР, придется научиться договариваться, а то они от этого совсем отвыкли, и парламент хотя бы станет «местом для дискуссий».

Часть 5. Сценарии развития политического кризиса

Нам кажется, что возможны четыре сценария:
1) «Силовой»,
2) «Болотный»,
3) «Мягкая трансформация»,
4) «Революция сверху».

«Силовой» сценарий – худший. Вероятность его невелика  (условно, 10%) и снизилась после 10 декабря, но она не равна нулю, и об этой угрозе не стоит забывать. Ранее мы уже писали об этом, но это настолько важно, что имеет смысл повториться. В этом сценарии в результате необдуманных или провокационных действия власти или оппозиции дело кончится жестким столкновением и массированным применением силы. Это негативный сценарий – прямой путь к уличной революции (вариант А), либо к жесткой изоляции власти, если она удержится (что вполне возможно – вариант В, тут все будет зависеть от ответа общества, который я предсказать не берусь). Но это будет связано с очень большими имиджевыми и заметными экономическими потерями. Это приведет в средне- и долгосрочной перспективе к очень плохим результатам, и этого нужно постараться избежать всеми силами. Если называть вещи своими именами, то либо мы сейчас начинаем мягкий выход из тупика, либо дело кончится той или иной формой гражданской войны.

«Болотный сценарий», на наш взгляд, имеет высокую вероятность (условно, 50%). В этом сценарии лидеры оппозиции не смогут продолжают повторять все то, что они уже говорили до этого, а порыв широкой публики постепенно затухает. На последующие митинги с их более радикальными лозунгами приходит все меньше людей, что усугубляет изоляцию оппозиционных лидеров. Пути «Солидарности» и пути «широкой публики» расходятся, после чего власть может «Солидарность» спокойно игнорировать. Итоги парламентских выборов не меняются, на президенских выборах полное отсутствие реальной альтернативы Путину позволяет ему победить в первом туре, поскольку большая часть людей выбирает его по принципу «меньшее зло» и «смириться лучше со знакомым злом, чем бегством к незнакомому стремиться». В итоге политически ЕР, Путин и власть в целом оказываются серьезно ослаблены, что вынуждает их несколько сменить имиджевые стратегии и в определенной степени политику по частным вопросам, но не более того. Политический кризис замораживается либо до 2016-2018 гг., либо до внешнего шока – например, нового падения цен на нефть и ухудшения экономической ситуации, либо взрыва насилия на Кавказе, либо иного подобного шока.

Сценарий «Мягкая трансформация», на наш взгляд, также имеет довольно высокую вероятность (условно, 30%) и является позитивным. В этом сценарии лидеры оппозиции не форсируют митинги ни по времени, ни по уровню радикальности лозунгов. Широкая публика продолжает массово выходит на митинги «За честные выборы», в идеале – по нарастающей, но не радикализуется сама и сдерживает лидеров оппозиции, а также порождает новые сетевые организационные структуры, лидеров и лозунги. Тогда в пользу широкой публики начнет работать фактор времени – скоро президентские выборы (если митинговать раз в две недели – а чаще не нужно и общество не потянет – то до 4 марта осталось всего-то пять митингов). Это окажет мощное давление на власть, и она пойдет на символические уступки – отставку Чурова, смену руководства ЦИК, пересмотр результатов выборов в законодательные собрания в отдельных регионах  и т.п. Будет существенно скорректирована линия по экономическим и политическим вопросам, изменена риторика. Путин выиграет президентские выборы, возможно, во втором туре, но ему придется измениться. Дальнейшая политическая трансформация откладывается на 2016-2018 гг., но для нее, по сравнению с «Болотным сценарием», будут гораздо лучшие стартовые условия, а эти пять лет не будут потеряны для развития страны.

Сценарий «Революция сверху», на наш взгляд, маловероятен (условно, 10%) и является позитивным. Он подразумевает, что общественная активность будет столь же высокой и конструктивной, как и в предыдущем сценарии, но изменения в позиции власти будут значительно более сильными. Власть действует по «принципу айкидо» – использовать энергию противника против него. Думаю, это могло бы выглядеть так. Около 20 декабря собирается Государственная Дума нового, шестого созыва. После проведения формальных процедур власть организует роспуск Думы (не буду останавливаться на юридической стороне вопроса – это возможно, а на лидеров фракций можно эффективно надавить). После чего назначаются новые выборы – обращаем внимание, не отмена старых, а новые выборы – скажем, на апрель. Президентские выборы проходят 4 марта, Путин их выигрывает в первом или в крайнем случае во втором туре. На парламентские выборы допускаются все партии, включая несистемную оппозицию. Проводится кардинальный ребрендинг «Единой России» и чистка партийных рядов. На новых парламентских выборах оппозиционные избиратели размазываются тонким слоем по бутерброду множества оппозиционных партий, большая часть которых в парламент не проходит. ЕР занимает первое место (хотя и без простого большинства при пропорциональной системе) и создает коалицию с одной из оппозиционных партий. Парламент оказывается достаточно слабым (вероятность консолидации всех оппозиционных партий близка к нулю – они и сейчас-то договориться не могут, а тогда точно сцепятся друг с другом). Путин существенно меняет свою политическую линию (в направлении политической либерализации, демократии, диалога с обществом) и имидж.

Собственно говоря, для власти это, на самом деле, лучшее решение. Общественное недовольство найдет удовлетворение и резко пойдет вниз. Открытые выборы со всей очевидностью продемонстрируют слабость не только партии власти, но и оппозиции – это же, в сущности, борьба двух политических дистрофиков, один из которых выглядит страшным, только пока его – непонятно зачем – связывают и держат за решеткой. Создается масса новых политических возможностей в плане воздействия на бюрократию, арбитража между партиями в парламенте и т.д. – а между тем, власть остается за текущей элитой. Если бы мы были на месте Владимира Путина, мы бы поступили именно так. Впрочем, вероятность этого невелика – если бы наша власть была бы способна к таким изящным решениям, она не довела бы политическую ситуацию до столь плачевного для себя состояния.

Можно сформулировать и иначе. В краткосрочном периоде у нас есть сценарий консервации сложившегося положения вещей. Но в среднесрочном (3-5 лет) плане у нас только два сценария – или «мягкая трансформация» в пользу «публики 10 декабря», или жесткий кризис с резкой активизацией националистов и быстрым ростом политического насилия – по сюжету «11 декабря на Манежной площади». Второй сценарий много хуже, и тревогу внушает использование для провластного  митинга 12 декабря лозунга «Слава России!», употребляемого националистами. Альянс власти с националистами – это очень скверный вариант. Впрочем, на митинг националистов 11 декабря пришло несколько сот человек, и пока инициатива не в их руках.

Николай Куричев